Синтез традиций мышления

Теслинов А. Г. Синтез гуманитарной и естественно-научной традиций в технологии концептуального анализа сложных предметных областей / Международный научный форум «Гуманитарные чтения РГГУ – 2012» Круглый стол «Интеграционные процессы в когнитивных науках». 2-4 апреля 2012 г. –М., РГГУ. С. 240 – 248.

О силе и ущербности традиций

Известны две особенные линии постижения реальности, которыми мы располагаем и пользуемся. При том, что в каждой из них мы выступаем в роли познающего субъекта, все другое принципиально различно. Собственно, другое это то, что нам противостоит.

Если мы исходим из того, что нам как исследователям противостоит пассивный мир, с которым мы ради познания смеем делать все, что придет в голову, то мы ведем себя как «технари». Если мы исходим из того, что мир, который мы пытаемся понять, активен и в каждом новом акте познания творит и отражает нас самих, то мы ведем себя как «гуманитарии».

Каждая из этих линий когнитивно сильна, конструктивна и неизбежно слаба. Первая позволяет исчерпать до глубины все детали остановленного в диалоге с нами мира и на этой основе конструировать его новые версии. Но по причине ограниченности взятой исследовательской позиции она не позволяет различить новые возможности познания. Вторая линия позволяет увидеть реальность в полном разнообразии ее отражений в живых и несовпадающих сознаниях. Движение по этой линии награждает нас не только различениями схваченного горизонта смыслов, но и ожиданием их бесконечного продолжения. Но это движение почти бессильно перед задачами точного контроля строгости отношения между замыслами и решениями. Для этого «гуманитариям» надо становиться «технарями».

Эти два подхода к познанию происходящего, с одной стороны, отчетливо разделяют исследователей на две большие группы со своими особенными инструментами и результатами. С другой стороны, они создают замечательные возможности для мощного когнитивного прорыва в неизвестное. Только для этого они должны быть умело соединены в некоей технологии мышления. Представляется, что такой технологией является концептуальный анализ и синтез сложных предметных областей. Мы говорим об отечественной школе концептуального мышления, развивающейся уже около 40 лет [1,2].

Но сначала о различиях и происходящих от них возможностях. А потом о синтезе.

О принципиальных различиях традиций

Две линии постижения реальности наглядно проявляются в традициях искусства истолкования чего бы то ни было.

Первая традиция истолкования наглядно проявляется в искусстве художественного творчества. Здесь текст (в широком смысле) выступает как генератор смыслов, а сам толкователь текстов – как смыслорождающая «машина» [3]. Это смыслопорождающая традиция истолкования, в которой находит воплощение гуманитарный взгляд на мир. Это традиция размножающего, дифференциального, дивергентного истолкования. «Вектор» ее устремлен к неуправляемому расширению разнообразия смыслов (рис. 1).

Ее благодатная познавательная сила состоит в следующем:

Это резко расширяет (взрывает) содержание познаваемого явления;
Это «трогает» одновременно всех исследователей, участвующих в акте познания, объединяя их усилия;
Это обогащается различениями каждого мыслителя исследовательской команды;
Это позволяет обнаружить смысловой узел когнитивного акта по интенсивности точек мышления явления;
Это создает условия для предпонимания явления, которое может развернуться в действительное знание.

Но «может» еще не означает «будет». Этой традиции недостает того, что приходит со способностью выбирать:

Познание здесь – лишь «касание» к идеальному содержанию явления;
Содержание добываемого так знания не совпадает почти ни у кого из членов исследовательской команды – каждый «уходит» со своим;
Знание здесь не сводится к сумме различений мыслителей, хотя для каждого из них, возможно, и имеет конкретное значение;
В крайних проявлениях традиции содержание явления появляется лишь как возможность познания, но не оно само;
Здесь смысл – «то, что содержит мысль, противостоит абсурду, обладает содержанием, возникает в акте номинации (означивания) и представляется в концептах и специфических высказываниях, функционирует в межличностном в диалоге, существует в душевно-мыслительном пространстве и зависит от ситуации и контекста употребления высказывания» [4]. За порогом диалога «такие» смыслы умирают в момент установления своего конкретного значения.

Другая традиция истолкования связана с искусством извлечения и отбора смыслов из их потенциального поля. Это истолкование смыслоизвлекающее. Это традиция селектирующего, конвергентного истолкования. Ее «вектор» направлен от полифонии и интертекстуальности к точным смыслам-значениям, к действительным смыслам, а не к их потенциальному облаку (Рис. 2).

Познавательная конструктивность такой традиции очевидна:

Знание здесь рождается в виде точно определяемого значения содержания явления, возникающего в сознаваемой когнитивной «рамке»;
Здесь знание есть отобранный, очищенный от лишних признаков концепт;
Здесь устанавливается и удерживается точное отношение между заданным миру вопросом и исследовательским ответом;
Предельный случай такого познания – это теория предмета;
Возможности такой теории строго определяются ее качеством, а не составом участников исследовательской команды.

Разумеется, в своем продолжении эти достоинства ослабляют познание:

Оно становится зависимым от взятой когнитивной «рамки»;
В нем теряются, не используются шансы «спросить» реальность по-другому;
В отсутствие у исследователей способности менять «рамки» знание оказывается заложником подхода научной школы;
Здесь метод покоряет мысль.

Как можно соединить различия с обогащением?

Синтез традиций в концептуальных практиках

Такой синтез происходит уже давно и с нарастающим качеством в практиках технологии концептуального анализа и синтеза сложных предметных областей. Областью применения этой технологии является та часть овладения реальностью, которая заканчивается ее пониманием. Результатом концептуальной расчистки смыслов и явлений является теория, в которой полностью исчерпываются все теоретические проблемы исследуемой предметной области. Это происходит благодаря последовательному выращиванию знания о сложных предметах примерно в следующей логике:

Обоснование и выбор данности. Здесь тщательно исследуется сам познавательный вопрос и тот предмет, который должен быть «взят» у исследуемого явления. Концептуалисты никогда не работают с объектами реальности по причине бесконечности познания. Они работают только с ее предметами, отобранными с особенным пристрастием. Любая попытка выйти за пределы взятого предмета рассматривается как интеллектуальный дрейф и «преступление».
Истолкование данности. Здесь предмет истолковывается настолько глубоко, насколько этого требует познавательный вопрос, и только в выбранной когнитивной «рамке». Этим устраняется возможность радостной, но не конструктивной полифонии смыслов.
Концептуализация смыслов. Здесь добытое содержание приобретает строгую форму концептов. Для этого используются различные языки с разными выразительными возможностями, чтобы обслуживать разные познавательные задачи. Здесь в виде родовых концептов с помощью абстракций создаются структуры классов признаков явлений. Этим создается возможность порождать множество различений в них.
Операции над концептами – развертка смыслов. Здесь родовые концепты исследуются и раскрывают свои содержания. Это делается логически строго, отчего потери смыслов невозможны.
Интерпретация и творчество имен. Частные концепты интерпретируются и именуются. Этим заканчивается концептуальная работа – предметная область объясняется. Если объяснение удовлетворительно, то работа заканчивается. А если нет, то возобновляется новая волна концептуальной работы мышления.

В этих (грубо очерченных) шагах воплощается то самое восхождение от конкретного к конкретному через абстрактное, о котором думал Гегель, которое блестяще воплотил К. Маркс и которое научно объяснил А. Зиновьев [5].

Где здесь и возможен синтез обсуждаемых традиций? Он принципиально необходим для восхождения (Рис. 3)

На первом колене восхождения в виде «пробного исследовательского нащупывания» здесь происходит порождение веера возможных взглядов на объект, порождение множества смыслов, которые можно найти в любом знаке, слове, явлении. Здесь необходима та самая «гуманитарная» дивергенция значений познаваемого объекта по отношению к исследовательскому вопросу, которая позволит найти нужный предмет. Она должна здесь возникнуть, заиграть и… остановиться. Это сущностное (не техническое) преодоление множественности может произойти только тогда, когда искатель смысла найдет в себе силы остановить поток возможностей, поток возможных взглядов, точек зрения, подходов к явлению, осознав конкретное бытие, а не бытие вообще. Понимающее бытие – это быте «здесь и сейчас».

Все то, что мы пытаемся увидеть как смысл, то, что выступает для нас как объективное, всегда обусловлено обстоятельствами, по отношению к которым нам непременно необходимо сделать выбор до начала акта понимания. Сознательное, управление границами мира – это первое условие «схватывания» смысла и продолжение конструктивной линии познания, а не только наслаждения его возможностями.

Все последующее смыслорождение можно представить как процесс перевода встреченной данности из имлицитной (подразумеваемой, невыраженной) во все более ясную эксплицитную (открыто выраженную) форму. Здесь начинается работа «технарей» в нас. Здесь добытое «гуманитариями» содержание отбирается, огранивается и оформляется в строгие концепты. Все последующее в акте познания – труд естественно-научно ориентированного ума.

Всюду там, где встают задачи выделения, развертки и использования точного смысла текстов или любых других явлений, имеющего значение для ясно сознаваемой когнитивной ситуации, необходим и возможен синтез обеих традиций.

Возможности концептуально полной работы сознания

У продуктов концептуального мышления, получаемых при добротном и полном синтезе исследовательских подходов, возникают особенные возможности и свойства:

Откровенность. Она проявляется в том, что здесь в самом начале происходит движение не в сторону объекта исследования, а внутрь себя. Это обращает нас к тому, чтобы осознать причины «смотреть» на свой предмет так или иначе.

Избирательность. Среди всех возможных исследовательских намерений, которые могут волновать исследователя, будут выбраны только те, которые необходимы здесь и сейчас. В другом, в следующем акте мышления и создания концепта, в другом контексте состоится другой выбор, но это будет потом.

Трансцендентность. Благодаря синтезу традиций мыслитель постоянно находится одновременно в двух мирах. Один из них – мир предметов мышления, а другой – мир мышления собственного мышления.

Концентрированность. Все, что перемалывается на «жерновах» концептодеятельности, испытывает очищение от второстепенного, приговоренного, приукрашенного. Суждения и представления здесь уменьшают «толщину» двусмысленностей и превращаются в концептуальные «единицы», концентрированно насыщенные смыслами.

Скрупулезность. Эта черта характера проявляется в особенном интересе концептуалистов к тщательному «перебиранию» деталей смыслов, «схваченных» мышлением. Значение для них имеют не только каждое отдельное понятие, его вид, отношения между понятиями, контекст, в котором их следует понимать, но и то, как именно, какими составами вступают в эти отношения объемы понятий. Эти «тонкости» особенно важны там, где исследователь надеется вывести какие-то важные следствия из концептов или за счет их тщательной интерпретации построить важные различения.

Приземленность. При всех увлечениях абстракциями и способности мгновенного восхождения от единичного к множественному, концептуальное мышление остается земным. Оно, во-первых, питается реальностью для построения своих концептов, во-вторых, постоянно проверяет себя по реальности, и, в третьих, служит ее развитию. Но самое существенное здесь то, что концептуальное мышление очень конкретно.

Кроме всего этого у исследователей возникает нечто, что можно назвать терпимостью. При овладении обеими логиками исследовательского поиска концептуальное мышление способно неспешно достраивать свои изделия-концепты по мере необходимости, будучи совершенно уверенным в том, что «нельзя объять необъятное». Ведь каждый концепт обладает только той истиной, которую получает в зависимости от условий своего создания. Контроль за этими условиями хорошо поддерживается обеими традициями.

Литература

Никаноров С.П. Концептуализация предметных областей. – М.: Концепт, 2009. – 268 с.
Теслинов А.Г. Концептуальное мышление в разрешении сложных и запутанных проблем. – СПб: Изд-во “Питер”, 2009. – 288 с.
Лотман Ю. М. Семиосфера. — С.-Петербург: «Искусство—СПБ», 2000. – 704 с.
Теоретическая культурология (Серия «энциклопедия культурологии»). – М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005. – 624 с.
Зиновьев А.А. Восхождение от абстрактного к конкретному (на материале «Капитала» К. Маркса). – М., ИФ РАН, 2002. – 321 с.